Да, я там работал: Записки офицера КГБ - Страница 85

Я не стал прерывать его поиски.

Не спеша спустился по лестницам, по которым привык передвигаться почти бегом в течение девяти лет, вышел на улицу, сел в машину и потихоньку приехал на Большую Бронную, к дому 6-а.

Долго сидел в машине, смотрел на школьное здание, в котором разместился ВААП, на людей, входивших и выходивших оттуда.

Был чудесный летний день, листва на деревьях была свежая, не запыленная. Дворник во дворе ВААПа подстригал кусты.

Мимо, не спеша, прошел Ростислав Плятт — потом я узнал, что он жил в доме рядом.

Заморосил дождь.

Я вышел из машины и отправился «под крышу».

ПРИТВОРЯЯСЬ

Наша жизнь есть то, что мы
думаем о ней…
Наша жизнь есть то, что мы
думаем о ней…

Марк Аврелий

Для непосвященных словосочетание «протокольный отдел» звучит веско, значительно и, может быть, даже красиво. На самом деле роль протокольного отдела международной службы любого ведомства достаточно скромна. (Конечно, если вы не работаете в протокольной службе президента страны или огромной корпорации и не находитесь близко к власти, умея извлекать пользу из этой близости.)

Протоколисты, или, как их чаще называют, протокольщики — технические исполнители в международной работе — это вспомогательная служба: встретить и проводить делегацию, организовать завтрак, обед, ужин, подписание документов, сопроводить иностранца в поездке по стране, обеспечить билеты в театр или цирк, то есть то, что на языке Управления международных связей называется «организовать и провести программу пребывания» делегации.

В значительной мере работа протокольных служб зависит от уровня развития системы услуг в стране — транспорт, общественное питание, гостиницы, индустрия развлечений, изготовление сувениров и прочее. С учетом того, что в нашей стране все это находилось и находится в убогом состоянии, легко понять, что работа протокольщиков — дело непростое и, помимо всего прочего, зависящее от личных качеств сотрудников и их связей.

Подписав Женевскую конвенцию по авторскому праву, СССР, с одной стороны, принял на себя обязательства по защите прав своих и зарубежных авторов, а с другой — в образе ВААПа стал частью международной системы, обеспечивающей эту защиту.

Для контрразведки это говорило об одном: грядет приезд совершенно неизвестных иностранцев, занимающихся непонятными делами, и выезд за рубеж наших граждан, таких же неизвестных и непонятных, словом, неясные контакты неизвестных лиц, в числе которых могут оказаться… — дальше понятно. «Пятая линия» придавала всему этому дополнительно тонкий аромат неисследованности, ведь тут предполагалось активное участие творческой интеллигенции, «проклятой непредсказуемой прослойки»…

Пока же, находясь на «передовой линии» работы с иностранцами, то есть первым встречая их в аэропорту, я внимательно вглядывался в их лица, теша себя надеждой, что по дороге из Шереметьева до гостиницы сумею «расколоть» сотрудника или агента ЦРУ.

Нетрудно представить себе, что и мои контрагенты так же осторожно «обнюхивали» меня и вообще всех ВААПменов — так мы себя тогда называли.

****

А пока еще предстояло изучать протокольную работу, о которой я имел весьма приблизительное представление, приобретать хватку, навыки, знания, чтобы не просто занимать место, а стать полноценным сотрудником Агентства. Только при этом условии я мог надеяться, что смогу успешно выполнять свою основную работу.

Я начал разбираться в структуре ВААПа, в людях, которые там работали, взялся за изучение «коридора власти» — так называли третий этаж Агентства, где располагались кабинеты Б. Д. Панкина и его многочисленных заместителей.

Панкину меня представил В. Р. Ситников. Б. Д. меня, кажется, не узнал — наши встречи в «Комсомольской правде» по поводу моей публикации о Лизе У. были эпизодическими и вряд ли остались в его памяти. Я с напоминаниями не полез (может быть, и зря), так — познакомились, и все.

Борис Дмитриевич был лучшим председателем Правления из трех, под руководством которых мне пришлось работать в ВААПе. Выросший из рядового репортера в главного редактора одной из популярнейших газет страны, блестящий администратор, прекрасно разбиравшийся в людях, он сумел остаться еще и незаурядной творческой личностью. Пошучивали, что аббревиатура ВААП расшифровывается как «Всесоюзное агентство авторов Панкина»…

Ну что ж, его друзьями были Симонов и Паустовский, Трифонов и Айтматов, и никакое литературное агентство не погнушалось бы иметь таких авторов в своей «обойме».

Не проходило недели, чтобы Агентство не содрогалось в ожидании «завтра» или «послезавтра» визита одного из таких авторов к Б. Д. Нужно было подготовить материалы об ожидавшихся, осуществлявшихся или осуществленных изданиях их произведений за рубежом, ходе работ, гонорарах и т. д.

Крупнейшие наши иллюстраторы, художники, литераторы, композиторы были частыми гостями ВААПа, участвовали в его работе, выезжали в составе ВААПовских делегаций за рубеж. Работа в Агентстве была интересна, Б. Д. с самого начала и вплоть до своего отъезда в Швецию поддерживал нужный темп и ритм этой работы.

Вторым человеком в Агентстве тогда был один из заместителей Панкина, Юрий Федорович Жаров, раньше работавший в МИДе в ранге советника. Германист, выпускник МГИМО, он долгие годы прослужил в нашем посольстве в ГДР, начав карьеру с низших дипломатических должностей.