Да, я там работал: Записки офицера КГБ - Страница 73

Приглашено было порядка трех тысяч человек из-за рубежа и республик Союза.

Головными организациями были, конечно, ЦК КПСС, Совмин, Комитет защиты мира. Но значительную роль играли и мои «поднадзорные» — ССОД и Комитет советских женщин.

Готовился к Конгрессу и КГБ. Еще бы! Чтобы среди тысяч иностранцев да не нашлось объектов «оперативного внимания»?

Мне было поручено перебраться в Комитет советских женщин и взять на себя работу по подбору и оперативной проверке всех переводчиков, привлекавшихся к работе на Конгрессе. Вместе с тем с меня, по крайней мере до начала работы Конгресса, никто не снимал обычных нагрузок и обязанностей.

Работать на Конгрессе должны были сотни переводчиков, и забот хватало. Надо было убедиться не только в том, что все они — люди достойные, знающие, не только выделить лучших из них для работы с наиболее серьезными делегациями, но и выяснить, кто из них каким-либо образом связан с КГБ и сможет выполнять наши «просьбы» во время работы Конгресса… Да и расставить их надо было так, как хотелось бы нам.

К этим заботам добавились десятки телефонных звонков, которые я сразу разделил на две части: полезную, когда звонили коллеги и просили пристроить на престижные места своих агентов, и блатную, когда коллеги же просили за жен, дочерей, сыновей и приятельниц.

Наконец подготовительные мероприятия завершились, все были расставлены по местам, и вместе с группой сослуживцев я перебрался на жительство в гостиницу «Россия», где предполагалось разместить большинство иностранцев и проводить официальные мероприятия. Для нас были выделены жилые и штабные номера, как и для работников многих других ведомств, связанных с работой Конгресса.

Немало рядовых сотрудников КГБ, а особенно руководство, обожали «обеспечивать» такие мероприятия. Конгрессы, Олимпиады, международные выставки, симпозиумы — это всегда тысячи людей, среди которых настоящий спецслужбист спрячется так, что найти его и помешать ему работать очень маловероятно. Но зато можно мобилизовать сотни сотрудников, расставить и рассадить их на каждом шагу, к вечеру каждого дня собирать по крохам всякую чепуху и придавать ей «нужное звучание». Ювелирной чекистской работы тут, конечно, быть не может, но зато много беготни, суеты, показухи, телефонных звонков, то есть того, что в Академии наук называлось когда-то «эскадировать»: СКД — симуляция кипучей деятельности. В конце мероприятия можно было с треском доложить наверх о принятых мерах, которые обеспечили, предотвратили, сорвали, не дали противнику… и т. д.

Но нельзя игнорировать и другую сторону дела: попробуйте себе представить психологию тех, кому поручено отвечать за безопасность таких мероприятий. Они никогда не забывают расстрела арабскими террористами израильской команды на Олимпиаде в Мюнхене… Я помню, как перед Московской олимпиадой меня в составе одной из спецопергрупп обучали обращению с только что изобретенным в лабораториях КГБ (позже я узнал, что с участием моего друга Славы Л.) оригинальным газовым пистолетом…

Уметь доложить «наверх»… Ведь наверху сидят такие же умники, какие в свое время были направлены в КГБ «на усиление», и они в восторге закатывают глаза. Это подумать только! Три (пять, десять) тысяч иностранцев — и все прошло без сучка без задоринки! Ну были какие-то мелочи, но мелочи же! Нет, недаром КГБ ест свой хлеб, молодцы ребята! Вот подбросим-ка им десяток орденков, поощрим руководство, пускай стараются…

Во время какого-то огромного мероприятия, кажется фестиваля молодежи, меня откомандировали в аналитическо-информационную группу. Туда стекалась информация из всех подразделений КГБ, с тем чтобы к определенному времени каждого дня мы готовили сводку для руководства КГБ и ЦК. Нам сообщали обо всем: о действиях иностранцев, подозрительных на шпионаж или провокации, — например, о межнациональных конфликтах между ливанцами и сирийцами, о легкомысленных связях наших девиц, об охранных мероприятиях по подготовке больших зрительных залов для масштабных мероприятий.

Однажды раздался звонок: «во время «зачистки» — проверки одного из залов — обнаружен, похоже, зажигательный контейнер, который сейчас будет доставлен к вам». Порядок был именно таков, но сотрудники подразделения, обнаружившие «контейнер», не хотели делиться славой ни с кем, поэтому прежде всего доложили своему руководству, те — выше, а оттуда — в ЦК, словом, ударено было в б-а-альшие колокола. Находку привезли к нам, и я сразу же принялся со смехом ее потрошить. Некоторые отшатнулись от стола, но внутри «контейнера» было, как я и ожидал, только то, чему там и полагалось быть, — «Тампэкс». Наверное, выпал из чьей-то сумочки…

Почти каждый, владевший языками, был прикреплен к какой-либо делегации, мы собирали то информацию о реакции иностранцев на выступление Генсека (всеобщий восторг), то сведения об отношении делегатов к какой-нибудь нехорошей акции Пентагона (гневное осуждение), то высказывания о постановке борьбы за мир в СССР (слезы умиления).

Умение быть в нужном месте в нужное время не подвело меня и на этот раз.

Помогло и знание английского — началось с того, что в баре я услышал обрывки малопонятного сначала разговора. Потом, с некоторым трудом, установил, в каких номерах жили собеседники, остальное — фамилии и то, что называется «установочными данными», получить было просто.

А там уж мы навестили англичан в их номерах (правда, без приглашения и ведома хозяев) и нашли чемодан с листовками, достаточно неприятными для рабочих и крестьян СССР. В листовках — почему-то розового цвета — довольно убедительно говорилось о том, что победа Октября ни шиша не дала рабочим, что коллективизация превратила крестьян в рабов, что наши профсоюзы — сплошная липа, такая же, как и наша «борьба за мир». Словом, «злобная клевета», а не какое-нибудь там «тенденциозное освещение советской действительности».